...
/ / / /
АНКЕТЫ ПЕРСОНАЖЕЙ ВЫРВАННЫЕ ИЗ САМОЙ ДУШИ
я - это они; они - это я
форумы закрываются, но мы остаемся вместе
я не смогу забыть никого
/ / / /
сырой подвал |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » сырой подвал » они щебечут на ухо «умри» » сшей меня по выкройке
...
/ / / /
АНКЕТЫ ПЕРСОНАЖЕЙ ВЫРВАННЫЕ ИЗ САМОЙ ДУШИ
я - это они; они - это я
форумы закрываются, но мы остаемся вместе
я не смогу забыть никого
/ / / /
йохан ульф дэвенпорт
JOHANN ULF DAVENPORT
[для некоторых солнце не гаснет] ////////////////////////////
[ herman tømmeraas ] |
. | блять, помоги.
Чарли. Его имя оставляет сахар на кончике моего языка, когда срывается с губ. Его губы оставляют на моих воспоминания — клянусь, я помню каждую такую ночь. Мне снится, как мы сбегаем из окна на крышу, где он все так старается поправить под ногами плед, пока я донимаю холодными руками его кожу. Мы с ним прольем вино родителям на подоконник: совсем случайно, сопровождая казус его нежным карамельным смехом и моей попыткой протереть пальцы губами. Мне снятся без упрека его преданные, влюбленные, графитно-серые глаза, в которых я буквально вижу отражение своей непоколебимой, беспредельной, больной слабости. Чарли. Мы с тобой — отвратительные люди, но пример возвышенной и чуждой для других людей любви. |
[indent] Там, где мир задыхается в прагматизме, отношения увешаны визуальным мусором в флуоресцентных красках спектра, а все вокруг, подобно казино, сочится фальшью и аберрацией, нет места для человека, что не сможет взять собеседника на крючок. В углу, где подкожный зуд топчется на ступнях давно убитой любви к окружающим, есть небольшой, оббитый шкурами людей пуф, на котором восседает необъятная истерия. Она — огромный неприрученный зверь с неухоженными когтями, что метят на чужой шее американский розовый крест, обаятельно шепчет на ухо хозяину мотивационные речи и просит никогда не прогибаться под чужим давлением. В прочем, не всем в этом мире грозит легкое поражение.
[indent] Йохан, во всяком случае, всегда бьет по лицу первый.
[indent] Он с ноги выбивает дверь и встречает осенний ветер улыбкой — такой, что ярче не запятнанного облаками неба; светлее самого ясного дня и чище вод из голубых озер новозеландии. Одна из многих, но единственная в своем роде, она вводит в заблуждение даже самых родных: на одну, совсем малую, но все же секунду вынуждая думать, что Йохан Дэвенпорт — хороший человек.
\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\ будто бы чудовище не может так улыбаться.
[indent] При виде него люди забывают собственное имя; они принимают его пряные на вкус слова, совершенно необоснованно уверенные, что любая беда будет позади, пока Йохан держит их за руку. Его искренность рассеивает чужую бдительность, и когда беда стучится в стекло — отсутствие денег после съеденного в ресторане ужина или внезапный конец света, каждый из них отчего-то знает, что Йохан по следам выведет их туда, где все можно спустить на легкомыслие и веселье. Просто мальчик, с которым при первом знакомстве возникает иллюзия несчитанных лет дружбы, но чья жизнь обволочена слухами о сокрушительной власти его внимания, оставляющей за собой тропинку по костям наивных девочек и мальчиков, что сегодня протянули руку навстречу, а завтра не получили пальцев обратно.
{ его непоколебимо спокойное и душевное «все будет хорошо», пробирается в душу ровными шажками, будто бы невинное приближение малька по глади воды – столь правдивое, что каждому из них кажется, словно так оно обязательно и случится } |
[indent] Йохану сходит с рук слишком многое: преступления, ложь, смерть — и все это забывается, как невзначай сорвавшийся перед лицом осенний лист. Настолько непринужденно и просто, словно Йохана Дэвенпорта никогда не существовало.
[indent] : будто бы каждый из них придумал его в оправдание своим собственным поступкам;
[indent] [indent] попробуй закрыть глаза — пока ты его не видишь, его не существует.
[indent] Быть может, дело в харизме, способной уговорить гангстера не стрелять за ящик фальшивых купюр; может, и в магии, въевшейся ему под кожу, будто под корой векового дуба древняя смола. Йохан вселяет в людей неразборчивые чувства из смеси непобедимого страха сгореть и нескончаемого стремления рискнуть схватить его за руку:
глубоко нырнуть за ним на синее бескрайнее дно, где нечем дышать, но так неотразимо, будто реальность снизошла с экранов кино, где все так несчастливы, но страдают при этом красиво. |
[indent] Наверное, именно, так оно быть и должно: Йохан — испорченное отражение Чарли; все плохое, скопившееся в семье, как с песка ракушки сквозь сито. Оставленный, где не нужно, забытый там, где смерть — обыденность, а чье-то разбитое сердце — всего лишь злокачественная шутка.
[indent] [indent] [indent] Никогда не взрослеющий мальчик, поверивший в свою неуязвимость
[indent] [indent] и возомнивший, что все вокруг ему в чем-то обязаны.
[indent] От обломанного косяка вспыхивает карминовым пламенем дом. Чужие для него люди горят, чей-то приемный отец глотает ядовитые килограммы дыма, но его, Йохана, смех рассекает ночные пустые улицы громовым раскатом. Чья-то жизнь обрывается его руками, а ему смешно щекочет босые ноги ночная влажная трава, и тяжелые капли слетают по ступням, когда он несется прочь мимо машин, одной рукой натягивая на лицо капюшон, а другой не отпуская женской ладони.
[indent] Ему все — смех. Ему везде: трагикомедия с «уютом» Кубрика.
Люди некрасиво плачут, собирая свои кости, обглоданные голодными шакалами йоханова внимания, словно они — мозаика, на которую в витринах магазинов никто не посмотрит (кроме него, что со скандалом просит купить ему самую паршивую игрушку из всех). Йохан в этой игре — довольный, будто наевшийся валерианой кот в окружении стаи породистых псин, где он за каждого, но все за него; где соседство с шакалами — это то, от чего он не имеет возможности никого уберечь, но то, на что каждый из них решается сам, достаточно было бы взглянуть в глаза Йохана и поверить ему просто так.
«да это ебаное колдовство какое-то. тебе бы, мать твою, сам станиславский поверил»
[indent] Он проводит по чужим волосам, полуночно-черным с влажным отливом торфа, и шепчет, что «в жизни не бывает черно-белых красок; если добро не побеждает, всегда не поздно перевернуть карты и стать злодеем». Мальчик-что-боится-спать-один старается не выпустить из собственного мизинца чужой, но Йохан — он как ветер в опаленную беспощадным солнцем погоду: ты счастлив все это чувствовать, но стараться удержать его в собственных пальцах сродни тому, чтобы набирать ведро воды вилкой.
йохан — искра от удара двух галек, предшествующая бедственный пожар; штормовое предупреждение, которое ты снисходительно проигнорируешь, угодив под мощи дерева, расколотого последующей грозой.
----------------------- оно обязательно будет нравиться тебе до тех пор, пока не сбросит в яму, откуда до тебя все это время медленно, с украдкой змеи, подкрадывалась катастрофа.
[indent] С глубоким желто-розовым рассветом улицы раннего Рэдфилда ревут сиренами патрульных машин и мигают дискотечными ало-синими огнями в раскосых окнах витрин на бликах мокрого асфальта. Йохан несется вдоль тротуара, роняя из кучи украденных товаров молочный «тоблерон» и любимый братом «киндер буэно»; Чарли, замотанный в кремово-хвойный плед под кружкой кофе с карамелью, отправляет старшему близнецу список домашнего задания на завтра, но копы, с ревом перебивают громкость вибрации по карманам. Йохан прячется в переулке над окнами ломбарда, где вчера сдавал отцовские часы, стащенные из кармана классического кобальтового пальто; переводит дыхание — а перед глазами бар, в котором паленую стопку виски за один доллар и двадцать семь центов продают даже детям. Он спрячется там, внутри, среди взглядов загубивших себе жизнь работяг и старого бармена, что умеет прикрывать котят перед отловом беспризорных животных. Котенок этот потом, возможно, просидит в баре до вечера, помогая старику протирать бокалы, но обязательно вечером перестегнет сползшую школьную рубашку, заправит в штаны ореховый свитер, надетый поверх, и с невинно благодарной улыбкой выйдет на улицу, притворяясь излюбленным домашним котом.
от котенка без ума все местные мальчики и девочки,
которым хочется прикоснуться к тому, что вот-вот может исчезнуть
[indent] А ведь действительно: ты только отвернись, и Йохан лишь ветром на кончиках пальцев; оставшийся запах кедра и дождя намекнет, что Дэвенпорт — на четверть момента реален, и, быть может, шанс увидеть его снова все еще есть. Он в памяти людей, которым рассказал, что такое свобода. Он на языке девчонки, что помнит прошлое цветущее лето, где его рука держала ее за запястье, рисуя на нем чужую мечту. Он в кошмарах мертвых байкеров, разбросанных телами по лесу, когда отец лучшего друга закапывает за «седьмым сыном» следы. Йохан — гриб, прорастающий из людей чудовищными слезами и сокрушительной болью; неизлечимая хворь по чужим венам, вынуждающая совершать те поступки, которые без его обещаний (тех, что заставляют поверить) никто никогда бы не совершил.
«Это будет весело.
Ты никогда не забудешь.
Иди за мной».
[indent] И они идут.
коротко и по делу:
персонажная доска на пинтересте
очень веселый, энергичный, неусидчивый и активный йуноша. типичный человек-настроение, поведение которого зависит от окружающих его людей и событий. постоянно становится зачинщиком афер, приключений и глупых и забавных поступков, в которые втягивает друзей, родственников и случайных прохожих. не специально, но почти всегда берет ситуацию в свои руки и ведет за собой людей. ему сложно не верить, потому что йохан всегда очень уверен в себе и открыт, из-за чего складывается ощущение, что он-то абсолютно точно знает, что делает. на самом деле это не так — йохан привык импровизировать и делает это хорошо, вследствие чего он выходит сухим из воды, а другие - нет «
обладает очень живой мимикой и театральным поведением. при виде него так и хочется сказать: ты что, герой какого-то гребанного комикса? «
очень хорошо врет и очень много болтает. ему нельзя верить, потому что он может обмануть и чужих, и брата, и свата - вообще всех. более того, даже многие взаимоотношения йохан строит исключительно на обмане, чтобы получить информацию и использовать ее против одного знакомого в пользу другого, которого, в последствии, также может предать. лишь из-за того, что он ловко путает людей и выворачивает ситуацию в свою пользу, еще остались люди, готовые с ним работать «
любит играть со спичками, и, увы, это — проблема. тот еще пироман. думаю, у него это где-то на уровне зависимости. если отдать ему спичечный коробок, он его сожжет. если дать ему факел - он устроит пожар. если обидеть кого-то из друзей - он сожжет дом врага, ну и все в этом роде «
еще одна привычка - воровать артефакты. устраивает целые рейды на поиск и продажу всяких магических штук со своими друзьями «
йохан и чарли хозяева огромного количества домашних животных, но лично своими йохан считает птицеедку Арахну и австралийского овчара по кличке Герыч (Героин, Гера). также очень любит попугая-какаду Пирата, которого учит унижать и доминировать путем оскорблений (вырастил чудовище), и чарльзовского самоеда Саймона. почему-то не любит черепах, но старается не афишировать это перед братом «
у меня пунктик на музыке, поэтому йохан неплохо поет под гитару песни. не свои конечно же, и играет он посредственно, но главное, что приятно поет «
далеко психически нездоров. чувак с мема «отъебись, я неуравновешенный». совершенно не умеет контролировать свой гнев, в виду чего опасно агрессивен и не держит себя в руках, когда необходимо. именно по этой причине очень много дерется с кем попало. может наброситься за одно недоброе слово, поэтому всегда отпизженный «
сложная тема, но я постараюсь объяснить. йохан не верит в сатану и демонов как в живых существ, которых можно потрогать. он считает, что магия существует в виде множества разнообразных источников силы, и каждый из них отвечает за свои возможности. заклинания и другие приспособления лишь помогают обратиться к определенному источнику, и есть вероятность, что в различных практиках ведьмы взывают к одному и тому же, называя его разными именами. у кого-то он локи, у кого-то марбас.
однако помимо этого, йохан слышит голоса в голове. здесь йохан не воспринимает общение с голосами как прямой диалог с демонами, но он думает, что у него есть дар превращать некоторую мистическую силу в слова и понимать, на что магия его наставляет. к примеру, у йохана есть оробас - его вечный спутник в голове. оробас является демоном, способным открывать будущее и давать непостижимые знания. по мнению йохана, у оробаса нет ни тела, ни внешности, а этим именем он называет источник силы, отвечающий за те способности, что я описал выше. когда йохан называет его имя, он открывает для себя возможность использовать эту силу по собственному желанию. когда йохан слышит голос оробаса в своей голове, он считает, что непроизвольно получает недоступные ему ранее знания, мудрость, понимание действительности, зовите как хотите - и это входит в спектр способностей оробаса. точнее, источника силы под именем «оробас». как говорится, я пытался объяснить, надеюсь вы поняли «
имеет очень рассеянную память, склонен выдумывать и верить в события, которых никогда не происходило, не видит меры в черном юморе и может впасть в анабиоз на месте. я уже говорил, что мальчик болен, поэтому его поведение зачастую вполне неадекватно и логически необъяснимо «
АРЛЕКИН, приключения пиноккио
на заброшенную конечную станцию больше не приходят поезда; безымянный мальчишка считает по пустым вагонам ворон,
притворяясь у бездомных собак часовым; ему нравится любить, но он делает это неправильно с тех пор, как захлебнулся первой волной; одиночка.
jorge garay
[indent] Украденная у Папочки Медведя неоновая вывеска мерцала над головой от нехватки заряда батареи, и Арлекин, зависнув на четыре минуты, моргал в такт разноцветной лампе. Даже вполсилы она освещала дорогу между тремя вагонами, среди которых уже четыре месяца живет этот мальчишка. Поезда перестали приходить сюда после того, как некий циник растащил рельсы на металл.
[indent] Местные жалуются, что по ночам какой-то придурок воет вместе с собаками.
[indent] Арлекин разбирает свое бесцельное существование на кусочки, пытаясь собрать из них красочную мозаику на голую стену. У него «дома» — только такие, обшитые отсыревшей плесневелой вагонкой поверхности, которые не украсят ни картины, ни цветы, ни заглянувшие переночевать животные. Арлекин всего на секунду забывается и вдруг хочет почувствовать на себе тепло домашнего уюта, но рычание привязанной к двери собаки пробуждает его ото сна. «Какая глупость, — подумает он, — мы же давным давно от этого всего отказались».
«По моим венам течет что-то живое, но я — не больше, чем драугр. Я стал терять смысл существования, забывая свои прошлые поступки и цели, ради достижения которых тратил ночи и дни. Я веду дневник с некоторых пор, как понял, что у меня большие проблемы. Мне кажется, что в этом мире солнце садится раньше, и это тревожит меня. Время побежало, как стая голодных тараканов, и вот уже который год я пытаюсь вспомнить имя того Театра, в котором когда-то выступал». |
[indent] Запчасти мозаики не стыкуются друг с другом, как будто кто-то взял несколько наборов и перемешал их, выбросив от каждого по половине. После сотой попытки Арлекин осознает, что, как ни пытайся, больше они не будут составлять одно целое и, смирившись, вбрасывает полную коробку на улицу (читай: бросает под намертво застывшие колеса вагона). Папочка Медведь выбрасывает на поднос остатки ресторанной еды, которую Арлекин жадно ест прямо с рук, и неоновый свет ложится на кукольное лицо мальчишки как гуашь на слегка шершавый холст. Чёрт его знает, когда Папочка все-таки решит закрыть свой ресторан, но пока эта дешевая забегаловка работает на слезах пьяниц и шлюх, у Арлекина по субботам будет, чем накрывать на стол.
«С годами Нью-Йорк растягивается как плавленный сыр, но мои воспоминания — лишь ветер, проскользнувший мимо домов. Я здесь достаточно, чтобы забыть то, для чего жил еще в самом начале. Мое сегодня — бесполезные попытки вспомнить, кто я такой. [indent] Бесконечный день сурка. Я не знаю, насколько все это плохо. Нужно ли мне это? Я все еще записываю важные дни. Они скользят из моих рук, словно мыло, а я бегу за ними, но не могу поймать. Меня уволили с работы, потому что я ударил клиента. Они сказали, что юноша, вроде меня «не должен себя так вести». Я вдруг словил себя на мысли, что эти люди знают обо мне чуть больше, чем я сам». |
[indent] Он проглатывает четыре вздоха светлого «Miller'а» за один раз и раскачивается на качелях, чтобы кровь в голове будоражила мозг до головокружительных галлюцинаций. Он опускает голову назад, едва не марая золотистые кудри о связку грязной воды на распростершейся луже, обращая взгляд к облакам, среди которых прячутся его фантазии, как трусливые крысы. У него [с крысами] так много общего — они спят по сырым ящикам, укрываясь лоскутами от картофельных мешков, и дышат пылью осевшей на рельсах росы. Наверное, кусочки засохшего сладкого хлеба для них одинаково жесткие, но Арлекину приносит удовольствие яростно дробить зубами пшеничную плоть. Она рассыпается по его следам как нити из минотаврьего лабиринта, по которым стаи оголодавших мышей застают его на крыше местных гаражей в попытке сосчитать все смуглые поднебесные звёзды.
[indent] Арлекин третью сотню лет забывает записать облюбованное число на обратной стороне запястья, чтобы рассматривать его вместо черного бездушного неба, стянувшегося над головой как накрытая полотенцем клетка. Он и сам — словно ужаленная пчелой канарейка, вьется по городу и свистит по углам странными звуками, распугивающими людей и отгоняющими других птиц. Кажется, что он, привыкший уничтожать все, к чему только прикасается, разучился общаться (у театральной заячьей маски на его лице нет отверстий для рта; где-то на его месте маркером артериально-красным расчерчена кривая, совсем нехорошая улыбка). Он улыбается чужой боли, как собственной лучшей подружке, словно скучая по ней после долгой невыносимой разлуки.
[indent] Он кормит свое тело разным просроченным мусором; человеческим страхом он питает собственное эго, словно влажная полуночная тень преследуя жертву и притаившись до ее изнеможения за ядовитым светом уличных фонарей. Он, потеряв себя самого, ищет то, с чем совсем не знаком, в других людях.
[indent] Он нашел страх и зацепился за него, как малый ребенок, увидавший на витрине яркий товар.
«Возможно, я не в первый раз читаю все дневники заново. Здесь написано, что прошло уже очень много лет, и так странно — перестать чувствовать, как бежит время. Это двадцать вторая тетрадь, я посчитал. Сегодня я закопаю все дневники и оставлю только последний. Мне все равно. Из-за них я лишь застрял в своем прошлом». |
[indent] его хобби — смотреть сквозь две узкие точки на одинокую девочку, которая пьет розовый кофе напротив. Через двадцать три минуты она осознает, что фигура мальчишки с головой фарфорового зайца через дорогу не движется, как замерший кадр старого фото, и тогда вдоль белых коленок под тонкой шелковой юбочкой побежит холодная дрожь. Её дискомфорт — отвратительно незнакомое лицо за скрывающим его пластиком и люминесцентный свет крашенных в ночи ногтей, которыми ей помашут в приветственном жесте. За ней нога в ногу, считая каждый след, будто обожаемые им звёзды, Арлекин познакомится с неудачно припрятанной под ковриком связкой ключей. [indent] его страсть — наизнанку выпотрошенная кошка, чьей кровью на домашнем зеркале он напишет «this is the smell of your breakfast». Девичьи крики разогреют его щеки до радостного хлопка в ладоши, и вызванный наряд полиции не успеет к тому времени, когда Арлекин будет согревать рельсы своим вечно молодым телом. [indent] его правило — не задерживаться на чужих чердаках дольше трех дней, ведь тогда ты рискуешь оказаться там, где по голове никто не погладит, и шелест проголодавшихся крыс не споет тебе колыбельную, слаще материнского голоса и ароматнее самого крепкого сна. |
на раз капли капают с глаз.
на два желудок болеет едва.
на три ярость бьется в груди,
потерпи, время не пришло для еды.
за коробкой, у грязной простынки
спрятались четыре жирные крыски.
разбегайтесь, дети, на счет пять —
я иду всех вас сожрать.
[indent] Сегодня дорожку из камней, протоптанную между вагонами, украшает небольшой костер, на котором молча в огне кричит ушастое мясо.
[indent] Арлекин ползет на коленях в полутьме, игнорируя сырость дождевой влаги на штанах. Отпечатки его рук оставляют по дну вагона пятна натоптанной вечером грязи, и она некрасиво остается на его запястьях, смешиваясь с укусами бродящих псов и поцелуями колючей проволоки, за которую он перелезает, чтобы продолжить рисовать карту своего города. Царапины искрят болью, но Арлекину слишком интересно узнать, что находится за ней, чтобы останавливать кровотечение, и в какой-то момент он чувствует совсем незнакомые чувства:
[indent] [indent] [indent] сколько мне на самом деле лет?
«Ну, баранина на вкус как параша. И сказать больше нечего. Почему я все еще не сжег эту сранную тетрадь?». |
[indent] Время вокруг него остановилось, и разум потерял способность расти. Его голова, будто бетонная коробка метр на метр, не может вместить в себя больше, чем была способна в Театре. На замену одному дню приходит другой, на замену одним чувствам — совершенно другие. Арлекин помнит только последние десять лет и букет травмирующих воспоминаний из прошлого. Так происходит всегда. Он — вечный ребенок с интеллектом пятнадцатилетнего мальчишки.
[indent] Его тело помнит лучше головы — стругать из дерева, ловко лазать по деревьям и верно забивать свиней — подобные вещи у него выходят сами собой. Его руки запоминают механический опыт, но знания исчезают, как только в голове им перестает хватать места.
[indent] Это приводит к тому, что с годами Арлекин отдаляется от ипостаси человека, начиная опираться на инстинкты и физические ощущения, которым, в отличие от памяти и чувств, он может доверять. Он — животное, выброшенное на улицу. Он все реже говорит и пытается найти работу (местами кажется, что он вовсе забыл человеческую речь; вместо злости — рычание, на замену эмоциям — всхлипы и кривые крики). Он становится лояльнее к собственным ошибкам, прощая себе плохое обращение с окружающими. Он социально деградирует.
[indent] Арлекин много лет назад потерял свой дом и любимых людей, но сейчас он даже не помнит, что это все у него было, обрубив себе дорогу к воспоминаниям. Закопав дневники. Он не жалеет об этом, потому что не может жалеть о том, чего не помнит. Арлекин думает, что ему пятнадцать, и родители бросили его в детстве, оставив в каком-нибудь приюте, в который он больше никогда не вернется. Также Арлекин думает, что он маньяк.
[indent] Ему не знакомы эмпатия и сочувствие, он, хоть и эмоционален, не умеет настраивать контакт с людьми адекватно. Он думает только о себе и не хочет что-либо менять, потому что ему удобно быть эгоистом. Он плохо манипулирует людьми, но умеет на них давить и пугает своей настойчивостью.
[indent] Ему нравится наблюдать за чужими страданиями, потому что сам он не способен их испытать.
[indent] Ему совершенно не за что цепляться.
[indent] У него ничего и никого нет.
Способности: | Ценные вещи: |
[ caspar kain (khan) | pathologic ]
[каспар каин (хан) | мор (утопия) ]
юный князь песиголовцев и самопровозглашенный хозяин многогранника
[ как я сказал, так и будет. ] страница на википедии;
[indent] Когда Капелла горько глянула в его сторону, Ноткин сразу же понял — Хан заражен.
Каспар, с сопровождающим его спокойствием, опустил глаза в пол. Он пожал плечами, словно его диагноз оказался плохо спланированной викиной шуткой, поднялся на ноги и поразительно молча, медленно, бесперебойно начал пускаться вниз.
[indent] Тогда все вспомнили, что всего-навсего полчаса назад к ним приходил Бурах — взлохмаченный, с дикими глазами навыкат и с трудом выговаривающий слова. Он бежал сломя ноги, уставший настолько, что сухой ветер из его рта доставал до балконов башни. Он завис перед порогом Многогранника, когда военные отрезали ему путь и строго процедили: «запрещено». «Там мои дети!» — закричал Бурах в ответ. Тогда он расстроился и обрадовался одновременно, осознав, что теперь его термиты очень далеко, но зато в безопасности.
[indent] И вот вдруг, как удар по сердцу — детский кашель на четверти пути до вершины башни. Чума перестала играть по правилам.
[indent] Минуты побежали как вода, которую бессмысленно ловить пальцами, и в то время, как Каспар был все ближе к земле, кислород в легких Ноткина стремительно близился к концу. Он все также молчал: конечно, любой, кто был чуть старше малышей, осознавал, как важно было всем вокруг видеть его стойкость. Маленький король никогда не взрослеющих детей, взявший на себя ответственность за три сотни неспокойных душ, прямо сейчас решается на самый смелый шаг в своей жизни — коснуться грязной земли и позволить ей забрать свое тело вместе с пронзившей ее язвой. Кажется, что все вокруг почувствовали тяжесть его шагов и вес взгляда этих нескольких десятков пар глаз, но только Ноткин и Капелла чувствовали незнакомую другим гранитовою тоску.
[indent] Словно чужие, пришитые некудышным автором накануне ноги погнали Ноткина за ним вслед. Артист, запертый в коробке, нервно зашипел, будто знал: если хозяин спустится следом за Каспаром, то уже не вернется. Если он коснется ржавой земли, часть его души навсегда останется заперта там, в Многограннике. Хан почувствовал, как Ноткин захотел всхлипнуть — закричать что-нибудь, чтобы Каспар задержался здесь хотя бы на секунду подольше, чтобы позволил посмотреть себе в лицо еще тогда, когда они могли считаться равными, стоя друг напротив друга на этой лестнице. Но Хан не позволил ему этого сделать. Всего минуту спустя, он и каждый, кто выше земли — как серый воск и нежный огонек пламени, никогда не смогут прикоснуться друг к другу, не навредив.
[indent] Ноткин, все-таки, бросился за ним вслед.
[indent] Он был единственным, кто сделал шаг ниже с тех пор, как Артемий Бурах попрощался с ними и скрылся в ядовитом тумане одиннадцатого дня. Артист бился в истерике, ломая когти о деревянные стены ящика, но молодой атаман был великолепно тверд в решении заставить жертвенного короля посмотреть в его глаза до того, как земная кровь охватит подошву чужих ботинок болезненным запахом бычьей панацеи.
[indent] — Каспар!
[indent] Он закричал. По-настоящему закричал, как не прошептал ни слова никто другой. Но, даже так, Каспар продолжал идти, словно в мире не осталось ничего, кроме медленно пожирающей его смерти.
[indent] — Бурах в минутах от создания вакцины! Тебе не нужно уходить, слышишь?
[indent] Покинуть башню было срочно необходимо, и Ноткин это прекрасно понимал — чума в стенах Многогранника была бы весьма скорбным парадоксом. Свет чужих слоновье-голубых глаз пронзил атамана своим страшным металлическим равнодушием, когда его рука зависла в воздухе, будто ветвь иссушенного жаждой дуба над краем оврага. Князь смотрел на него без чувств, словно сдохший еще в ту секунду, когда Капелла подарила ему свое последнее немое пророчество. Каспар не уверен, что в нем было место для страха или сожаления. Каспар Каин вообще был похож на человека, который все свои пятнадцать лет существовал в трепетном ожидании то ли отплатить земле за грехи собственной семьи, то ли остаться жертвой полю за всех своих песьих человечков. Вика и вовсе, даже не смотрела ему вслед. Хану показалось, что из всех этих трехсот чертовых душ, только Ноткин по-малу по-человечески дорожил им больше, чем случайной собакой, подкармливаемой всем двором по очереди. В отличие от Капеллы и ее наследия Белой Хозяйки, быть королем — просто работа, а не судьба.
[indent] Хан покачал головой. — До свидания, двоедушник.
[indent] Остро, холодно и предельно кратко. В общем, как и всегда, словно ничего не изменилось.
[indent] И тут Ноткину показалось, что он был для этой восковой башни как вымоченный в спирте фитиль. Еще сегодня, или уже завтра, но эта башня обязательно сгорит — атаман ее всегда ненавидел. Город-На-Горхоне хотел умереть, и каждое животное этой земли агонизировало в ожидании собственной смерти. Ее уже никто не боялся.
[indent] Каспар ушел, и с его растворившейся в тумане фигурой кончился день.
Вы здесь » сырой подвал » они щебечут на ухо «умри» » сшей меня по выкройке